Фарбрика - Страница 55

Я отношусь к ноосфере иначе. Скованный своей физической никчёмностью, неспособный передвигаться даже в пределах клетки, там, в просторах идеального мира, я наслаждаюсь бескомпромиссной свободой. Купаюсь в буквах, мелодиях, аллюзиях и смыслах, листаю обрывки чужих снов. Иной раз для смеха сшиваю самые нелепые из своих находок в некое подобие синкретического чудища Франкенштейна, которое потом долго ещё тревожит чьи-то кошмары нестройной поступью перекошенных конечностей. Демиург – не моё призвание. Но я тешу себя мыслью, что мои творения забредают не только в сны напуганных детишек, но и в угодья настоящих писателей. Так что есть ненулевой шанс однажды повстречать очередного своего хрупкого монстра в пересказе начитанного Онегина.

– 3

Удивительно, насколько полное впечатление не только о внутренней, но и о внешней вселенной можно получить, если толково собирать и анализировать простейшую информацию: цепочки генов, циркадные циклы, электромагнитную, лимфоцитарную, бактериологическую активность, кислотность, сердечный ритм, динамику сокращения и расширения сосудов, etc… маршруты фабрикатов, в конце концов.

Когда Сикорски, как отчаянные силлогоманы, принялись тащить все крохи, выловленные их информационной сетью, в «Кшаникаваду», мы не сразу сообразили, что делать с этими сомнительными сокровищами. На помощь пришла ноосфера посредством своего самого педантичного адепта.

Е. Онегин, обладающий поистине маниакальной страстью к систематизации в сочетании с энциклопедическими познаниями, без труда разгрёб эти, как он выразился, копрос-ту-авгеа. Больше усилий он потратил на обучение остальных науке анализа и синтеза. Но со временем даже я освоил нехитрые приёмы превращения конкретного в абстрактное и наоборот. Только малыш Дэйви остался не тронут болезнью, которую Е. по-латински окрестил scientiamania.

...

***

Дождавшись окончания рейда церберов, появляются Сикорски с тревожной информацией: в дальней части нашей внутренней вселенной (согласно атласу устройства человеческого тела, именуемой запястьем правой руки) обнаружен подозрительный чужеродный объект, потрясающий своими размерами и технической оснащённостью. Настоящий мегаполис, в сравнении с которым наш ассемблер, наша alma mater, кажется игрушечным домиком. Сикорски провели разведывательные работы, установили датчики, собрали первые данные и едва не нарвались на ещё один отряд церберов, у которых, как выяснилось, таинственный мегаполис также находится на особом контроле.

«Это война! – убеждённо и радостно сообщает Сикорски-младший. – Готовится вторжение!»

Старший молчит, но очевидно, что и его будоражит идея воспользоваться наконец накопленными знаниями во благо нашей внутренней вселенной. Энциклопедический друг мой Е. спокойно изучает данные, после чего некоторое время молчит (я перцептирую, как он раскуривает воображаемую трубку). Затем самым будничным тоном Е. сообщает, что ни о какой войне, к счастью, речи не идёт. Что мегаполис, обнаруженный братьями, не что иное, как джи-пи-эс-ти. Что переводится на человеческий язык как глобальная система позиционирования и слежения. Впрочем, расстраиваться повода нет, поскольку теперь наш маленький тайный орден имени Френсиса Бэкона получил доступ к информации не просто из внешней вселенной, но из самых дальних её уголков. Видите ли, мегаполис джи-пи-эс-ти обменивается данными со спутниками, которые вращается вокруг огромной планеты Земля. А это уже космический уровень, господа!

Из этой речи я не понимаю и половины, потому особо вдохновляющей её не нахожу. Для меня, в отличие от братьев Сикорски, исследования физического мира, будь то внутренняя вселенная или внешняя, не более чем случайное развлечение. Моё сердце (метафорическое, разумеется) навсегда отдано ноосфере: её ветрам, течениям, теням, закатам и рассветам.

Впрочем, за новыми данными из мегаполиса джи-пи-эс-ти я всё-таки слежу с некоторым любопытством: выяснилось, что благодаря этому дивному сооружению мы можем получать свежайшую информацию о передвижении нашей внутренней вселенной по просторам вселенной внешней.

Я учусь сопоставлять холодные цифры, добытые братьями Сикорски, с красочными образами из снов и фантазий, которыми полна ноосфера, – мои путешествия в идеальный мир дополняются новыми ориентирами.

Тем временем Е. подговорил братьев Сикорски затеять грандиозный проект по дифференциации и анализу электромагнитных волн верхних пределов нашей вселенной (проект получил кодовое имя «Ad cerebrum»). Когда удалось наконец подключиться к хаотическому алгоритму нейронной сети, выяснилось, что чтение мыслей существа более высокого порядка (а по сути – чтение мыслей вселенной) сродни попытке подслушать движение материков. Эта новость не обескуражила Сикорски. Дай им опору, они и Млечный Путь возьмутся подслушивать.

Но, разумеется, главным нашим начинанием, нашим mysterium magnum, стало изучение личности владельца внутренней вселенной, в которой нам посчастливилось родиться и выжить.

Итак, если вкратце, вселенная наша обладает следующими параметрами:

возраст – 353 112 891 (секунды, на момент получения информации);

рост – 1,434598722 (метра, на момент получения информации);

вес – 32,808937471 (килограмма, на момент получения информации);

зубов – 23 (штуки, на момент получения информации);

пол – мужской.

Больше остальных разочарован Е. Онегин, который втайне надеялся оказаться симбионтом человека великого, желательно писателя, желательно лауреата всех имеющихся литературных премий. Е. верит в гений братьев Сикорски, верит, что однажды проект «Ad cerebrum» будет блистательно завершён. И сможет он, Е., беседовать не с нами, недомерками, а с самой вселенной – ни больше, ни меньше.